Я видел на склоне дня напряженный и яркий взор
У шагающих на меня из банков школ и контор
Я кивал им и проходил роняя пустые слова
Или медлил и говорил те же пустые слова
И лениво думал о том как вздорный мой анекдот
В клубе перед огнем приятеля развлечет
Ибо мнил, что выхода нет, и приходится корчить шута
Но уже рождалась на свет грозная красота
Эта женщина днем была служанкой благой тщеты
А ночью, забыв дела, спорила до хрипоты, -
А как ее голос звенел, когда, блистая красой
С борзыми по желтой стерне гналась она за лисой!
А этот был педагог отдавший стихам досуг,
И наверно, славно бы мог его помощник и друг
На нашем крылатом коне мир облетать верхом
Четвертый казался мне бездельником и крикуном.
Забыть ли его вину пред тою кто сердцу мил?
Но все ж я его помяну: он тоже по мере сил
Отверг повседневный бред и снял шутовские цвета,
Когда рождалась на свет грозная красота
Удел одержимых одной целью сердец - жесток
Став камнем, в стужу и зной преграждать бытия поток.
Конь, человек на коне, рассеяный птичий клик
В пушистой голубизне меняются с мига на миг
Облака тень на реке меняется с мига на миг
Копыта вязнут в песке, конь к водопою приник;
Утки ныряют, ждут, чтоб селезень прилетел;
Живые живым живут - камень всему предел/
Отвергших себя сердец участь, увы, каменеть
Будет ли жертвам конец? нам остается впредь
Шептать шептать имена, как шепчет над сыном мать:
Он пропадал допоздна и усталый улегся спать
Что это, как не ночь? нет, это не ночь, а смерть
И нельзя ничему помочь. Англия может теперь
Посул положить под сукно, они умели мечтать -
А вдруг им было дано и смерти не замечать?
И я наношу на лист - МакДоннах, МакБрайд,
Конноли и Пирс, преобразили край,
Чтущий зеленый цвет, и память о них чиста:
Уже родилась на свет грозная красота.
Йейтс