что не умею расставаться с игрушками. Вообще, я страшный вещист, для того, чтобы выкинуть что-то, мне нужно это сломать. А игрушки - это вообще лютая тема.
Мне всегда казалось, что они живые. Засовывая их в шкаф, я всегда извинялась за то, что им придется лежать там, в темноте, в тесноте, забытыми и заброшенными. Они до сих пор лежат там - старые куклы с выдранными волосами и разрисованными лицами, голые, замерзшие, небольшая кучка девочек-барби, валяющихся вокруг одинокого красавца-кена, одноглазый плюшевый медведь, ежик с отваливающимися ботинками, пупс, бордовый кот с большими круглыми глазами, большая каштановая собака, маленькая каштановая собака, еще какая-то собака, мышь и розовый дракон. И лежат они в окружении старых тряпок, из которых обычно делались подобия одежды куклам, старых растянутых футболок и огромной, на весь ящик, тряпичной куклы, которая так громадна, что лежит в ящике согнутая в три погибели. У нее густые рыжие волосы и ее зовут Элли. Если память мне не изменяет.
Они все так смотрят на меня печально, когда я пытаюсь их выкинуть, и рука не поднимается. Я до сих пор боюсь их обидеть, обделить кого-то вниманием, о ком-то забыть...
И почему-то мне это совсем не кажется странным.