Белла все же раздражающа. Она слишком вычурна, она заламывала руки и громко называла себя дурой, когда потом говорили ответы, "я же видела этот фильм, дура, почему я не" и все в таком духе - с таким видом, будто дальше жизнь не имеет смысла. Кроме нее и ее отвратительно говорливого друга Стаса, который, представившись мне, сказал, что он "ест детей", не было ничего раздражающего. А, ну еще много советского кино и мультфильмов, с которыми я не дружу, а артхауса было мало.
Петр и Маша великолепны. Не знаю, как так вышло, но я чувствую некоторую эмоциональную зависимость от этих двоих, больше от Маши, конечно. Она сейчас едва ли не единственная, с кем я все еще могу разговаривать. В ней есть что-то такое, какой-то изюм, какой-то особый тип экстравертности, который мне нравится. Хотя, думаю, дело больше в том, что она новый человек. Я, конечно, люблю своих женщин, но в последнее время чувствую себя так, будто мы все старые супруги, к тому же мы опять раскололись. Три, один и один.
Сегодня было так холодно, я завидовала людям, которые решились влезть в пуховики. Люди сегодня странные. Их почему-то так много; в моем любимом овощном магазинчике было не пробиться, и все такие замерзшие и противные, хотелось просто закрыть глаза, чтобы их всех не видеть.
Единственные две вещи (кажется, я никогда не забуду, как однажды под новый год я сказала папе, что повешу на елку два единственных красных шарика рядом, а он ответил "ты не можешь сказать "два единственных", слово "единственный" уже подразумевает одну вещь", я так расстроилась, мне было лет семь), так вот, две вещи, которые меня порадовали, это крючок в одной из туалетных комнат в библиотеке, железный крючок, похожий на рогатку, которому пририсовали два кривых глаза и сердитую монобровь, от чего он стал похож на злого подвыпившего оленя; и бесподобный "КьюАй", где Стивен говорит вот это:

и дополнительные материалы к сериям С, где он, смеясь и плача, говорит своим гостям "Вы ублюдки!", когда они не дают ему закончить выпуск. Я смеялся до слез.