И.Б

[сельский будда]

Одиночество

Когда теряет равновесие
Твое сознание усталое,
Когда ступени этой лестницы
Уходят из-под ног,
Как палуба,
Когда плюет на человечество
Твое ночное одиночество, -

Ты можешь
Размышлять о вечности
И сомневаться в непорочности
Идей, гипотез, восприятия
Произведения искусства,
И - кстати - самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.

Но лучше поклоняться данности
С ее глубокими могилами,
Которые потом,
За давностью,
Покажутся такими милыми.

Да. Лучше поклоняться данности
С короткими ее дорогами,
Которые потом
До странности
Покажутся тебе
Широкими,
Покажутся большими,
Пыльными,
Усеянными компромиссами,
Покажутся большими крыльями,
Покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклоняться данности
С убогими ее мерилами,
Которые потом,
По крайности,
Послужат для тебя перилами,
(хотя и не особо чистыми ),
Удерживающими в равновесии
Твои хромающие истины
На этой выщербленной лестнице.

Рыбы зимой

Рыбы зимой живут.
Рыбы жуют кислород.
Рыбы зимой плывут,
Задевая глазами лед.
Туда.
где глубже.
Где море.
Рыбы.
рыбы.
рыбы.
Рыбы плывут зимою.
Рыбы хотят выплыть.
Рыбы плывут без света.
Под солнцем
зимним и зыбким.
Рыбы плывут от смерти
Вечным путем
рыбьим.
Рыбы не льют слезы;
Упираясь головой
в глыбы,
В холодной воде
Мерзнут
Холодные глаза
Рыбы.
Рыбы
всегда молчаливы,
Ибо они-
безмолвны.
Стихи о рыбах,
как рыбы,
Встают поперек
Горла.


Стансы городу

Да не будет дано
Умереть мне вдали от тебя,
В голубиных горах,
Кривоногому мальчику вторя.
Да не будет дано
И тебе, облака торопя,
В темноте увидать
Мои слезы и жалкое горе.

Пусть меня отпоет
Хор воды и небес, и гранит
Пусть обнимет меня,
Пусть поглотит,
Мой шаг вспоминая,
Пусть меня отпоет,
Пусть меня, беглеца, осенит
Белой ночью твоя
Неподвижная слава земная.

Все умолкнет вокруг.
Только черный буксир закричит
Посредине реки,
Иссупленно борясь с темнотою,
И летящая ночь
Эту бедную жизнь обручит
С красотою твоей
И с посмертной моей правотою.

x x x

Ты поскачешь во мраке по бескрайним холодным холмам
Вдоль березовых рощ, отбежавших во тьме,
к треугольным домам,
Вдоль оврагов пустых, по замерзшей траве, по песчаному
дну,
Освещенный луной и ее замечая одну.
Гулкий топот копыт по застывшим холмам -
это не с чем сравнить.
Это ты там, внизу, вдоль оврагов ты вьешь свою нить,
Там куда-то во тьму от дороги твоей обегает ручей,
Где на склоне шуршит твоя быстрая тень по спине кирпичей.

Ну и скачет же он по замерзшей траве,
растворяясь впотьмах,
Возникая вдали, освещенный луной, на бескрайних холмах,
Мимо черных кустов, вдоль оврагов пустых,
воздух бьет по лицу,
Говоря сам с собой, растворяется в черном лесу.
Вдоль оврагов пустых, мимо черных кустов не отыщется след,
Даже если ты смел и вокруг твоих ног завивается свет,
Все равно ты его никогда ни за что не сумеешь догнать,
Кто там скачет в холмах, я хочу это знать,
я хочу это знать.

Кто там скачет, кто мчится над хладною мглой, говорю,
Одиноким лицом повернувшись к лесному царю -
Обращаюсь к природе от лица треугольных домов,
Кто там скачет один, освещенный царицей холмов.
Но еловая готика русских равнин поглощает ответ,
Из распахнутых окон бьет прекрасный рояль,
разливается свет,
Кто-то скачет в холмах, освещенный луной,
возле самых небес
По застывшей траве мимо черных кустов. приближается лес.

Между низких ветвей лошадиный сверкнет изумруд,
Кто стоит на коленях в темноте у бобровых запруд,
Кто глядит на себя, отраженного в черной воде,
Тот вернулся к себе, кто скакал по холмам в темноте,
Нет, не думай, что жизнь -- это замкнутый круг небылиц,
Ибо сотни холмов -- поразительный круп кобылиц
На которых в ночи, но при свете луны, мимо сонных округ,
Засыпая, во сне, мы стремительно мчимся на юг.

Обращаясь к природе -- это всадники мчатся во тьму,
Создавая свой мир по подобию вдруг своему
От бобровых запруд, от холодных костров пустырей
До громоздких плотин, до безгласной толпы фонарей.
Все равно -- возвращенье, все равно, даже в ритме баллад
Есть какой-то разбег, есть какой-то печальный возврат.
Даже если творец на иконах своих не живет и не спит,
Появляется вдруг сквозь еловый собор что-то вроде копыт.

Ты мой лес и вода, кто обжедет, а кто, как сквозняк,
Проникает в тебя, кто глаголит, а кто обиняк,
Кто стоит в стороне, чьи ладони лежат на плече,
Кто лежит в темноте, на песке, в леденящем ручье,
Не неволь уходить, разбираться во всем не неволь,
Потому, что не жизнь, а другая какая-то боль
Приникает к тебе, и уже не слыхать, как приходит весна,
Лишь вершины во тьме непрерывно шумят, словно маятник сна.
*от этого меня просто беспощадно таращит*

@темы: Mr. Sandman says